Каменный ли казенный дом, известной архитектуры с половиною фальшивых окон, один-одинешенек торчавший среди бревенчатой тесаной кучи одноэтажных мещанских обывательских домиков, круглый ли правильный купол, весь обитый листовым белым железом, вознесенный над выбеленною, как снег, новою церковью, рынок ли, франт ли уездный, попавшийся среди города, — ничто не ускользало от свежего тонкого вниманья, и,
высунувши нос из походной телеги своей, я глядел и на невиданный дотоле покрой какого-нибудь сюртука, и на деревянные ящики с гвоздями, с серой, желтевшей вдали, с изюмом и мылом, мелькавшие из дверей овощной лавки вместе с банками высохших московских конфект, глядел и на шедшего в стороне пехотного офицера, занесенного бог знает из какой губернии на уездную скуку, и на купца, мелькнувшего в сибирке [Сибирка — кафтан с перехватом и сборками.] на беговых дрожках, и уносился мысленно за ними в бедную жизнь их.
Я помнил, что я арестован, и нарушить данного слова отнюдь не хотел. Но ведь могу же я в коридоре погулять? Могу или не могу?.. Борьба, которую возбудил этот вопрос, была тяжела и продолжительна, но наконец инстинкт свободы восторжествовал. Да, я могу выйти в коридор, потому что мне этого никто даже не воспрещал. Но едва я
высунул нос за дверь, как увидел Прокопа, несущегося по коридору на всех парусах.
Неточные совпадения
Чичиков, стоя перед ними, думал: «Которая, однако же, сочинительница письма?» — и
высунул было вперед
нос; но по самому
носу дернул его целый ряд локтей, обшлагов, рукавов, концов лент, душистых шемизеток и платьев.
Да еще сын Вандика, мальчик лет шести, которого он взял так, прокататься, долгом считал
высовывать голову во все отверстия, сделанные в покрышке экипажа для воздуха, и в одно из них высунулся так неосторожно, что выпал вон, и прямо
носом.
Со страхом оборотился он: боже ты мой, какая ночь! ни звезд, ни месяца; вокруг провалы; под ногами круча без дна; над головою свесилась гора и вот-вот, кажись, так и хочет оборваться на него! И чудится деду, что из-за нее мигает какая-то харя: у! у!
нос — как мех в кузнице; ноздри — хоть по ведру воды влей в каждую! губы, ей-богу, как две колоды! красные очи выкатились наверх, и еще и язык
высунула и дразнит!
Он
высовывал свой острый профиль, как бы передразнивавший портрет Наполеона III, с испанской бородкой и горбатым
носом, и кидал тревожный взгляд на окна нашего флигеля.
Ходит Ванька по погосту —
Это — очень просто!
Ах ты, Ванька,
высунь нос-то
Подальше погоста!..
За нею всегда бежала стая собак; старые солидные дворняги с вытертою шерстью и седым волосом на равнодушных мордах, унылые псы с поджатыми хвостами в репьях и комьях грязи, видимо уже потерявшие уважение к себе; бежали поджарые сучки, суетливо тыкая всюду любопытные
носы и осматривая каждый угол хитрым взглядом раскосых глаз, катились несокрушимо весёлые щенята,
высунув розовые языки и удивлённо вытаращив наивные глаза.
В камнях два рыбака: один — старик, в соломенной шляпе, с толстым лицом в седой щетине на щеках, губах и подбородке, глаза у него заплыли жиром,
нос красный, руки бронзовые от загара.
Высунув далеко в море гибкое удилище, он сидит на камне, свесив волосатые ноги в зеленую воду, волна, подпрыгнув, касается их, с темных пальцев падают в море тяжелые светлые капли.
Гавриловна. То-то вот и есть! Стало быть, их пожалеть надо, а не то что обижать на каждом шагу. А то на что это похоже! Уж им и веры нет, словно они и не люди! Только куда девка
нос высунула, так уж сторожа и ходят.
— Слухи! слухи! а кто им верил? напасть божия на нас грешных, да и только!.. Живи теперь, как красный зверь в зимней берлоге, и не смей
носа высунуть… сиди, не пей, не ешь, а чужой мальчишка, очень ненадежный, не принесет тебe куска хлеба… вот он сказал, что будет сегодня поутру, а всё нет, как нет!.. чай, солнце уж закатилось, Юрий?.. Юрий?
— Однако это здорово… — не то подумал, не то забормотал я.
Нос на минуту
высунул и опять спрятал, до того нехорошо было. Весь мир свился в клубок, и его трепало во все стороны.
Тут господин Голядкин не вытерпел и
высунул из-за своего бруствера маленький-маленький кончик
носу, —
высунул и тотчас же осекся назад, словно кто ему булавкой
нос уколол.
Видят мужики: хоть и глупый у них помещик, а разум ему дан большой. Сократил он их так, что некуда
носа высунуть: куда ни глянут — всё нельзя, да не позволено, да не ваше! Скотинка на водопой выйдет — помещик кричит: «Моя вода!» — курица за околицу выбредет — помещик кричит: «Моя земля!» И земля, и вода, и воздух — все его стало! Лучины не стало мужику в светец зажечь, прута не стало, чем избу вымести. Вот и взмолились крестьяне всем миром к Господу Богу...
— Экчеленца, — сказал торжественно Соболь, — посмотрите вы на окружающую природу:
высунь из воротника
нос или ухо — откусит; останься в поле на один час — снегом засыплет.
Сам же тот, который советовал, не только не отпрягал пристяжной или не ходил по снегу искать дороги, но
носу не
высовывал из-за своего армяка, и когда Игнашка-передовой на один из советов его крикнул, чтобы он сам ехал передом, когда знает, куда ехать, то советчик отвечал, что когда бы он на курьерских ездил, то и поехал бы и вывел бы как раз на дорогу.
— Отчего же нет?
Высунула рыба
нос из воды, смотрит на луну: «Ах, ах! — великолепная луна!»
Разгуляйся вдруг погода такая, что
носа нельзя
высунуть на двор; метель сердито скребла окошко, ветер укал, будто просился к нам, инда жутко становилось.
Мороз был лютый, осерчал, аки голодный зверь,
носу не
высунешь на двор, так и хватает когтями; избушка моя то и дело надувалась да охала, словно кто ее дубиной по ребрам колотил.